Поговорим о сиренах? Вики пишет:

Сире́ны (др.-греч. Σειρῆνες, лат. Sirenes) в греческой мифологии - морские существа, олицетворявшие собой обманчивую, но очаровательную морскую поверхность, под которой скрываются острые утёсы или мели. Сирены миксантропичны по природе, это полуптицы-полуженщины (в некоторых источниках полурыбы-полуженщины), унаследовавшие от отца дикую стихийность, а от матери-музы — божественный голос. В микенских текстах есть слово se-re-mo-ka-ra-a-pi, которое может означать «украшенный головами сирен».

Отцом сирен считали морского бога Форкиса, или они — дети Ахелоя и одной из муз (Мельпомены, или Терпсихоры, или Каллиопы), либо дочери Стеропы или Геи, либо дочери Форкиса и Кето.

В послегомеровских сказаниях сирены представлялись в образе крылатых дев или женщин с рыбьим хвостом, или дев с птичьим телом и куриными ногами. Существовало несколько сказаний, объяснявших, почему они приобрели такой облик.
Они были спутницами Персефоны. После похищения Персефоны блуждали и пришли в землю Аполлона, где Деметра сделала их крылатыми, ибо они не помогли Персефоне; либо боги превратили их в птиц как раз для того, чтобы они могли искать Персефону; либо их превратила в полуптиц Афродита, ибо они не хотели выходить замуж. Либо оплакивали похищение Персефоны, бежали к скале Аполлона и превратились в птиц.
По совету Геры они вступили в соревнование с музами по пению. Музы победили, ощипали перья сирен и сделали из них венки, которые впредь стали служить головным украшением муз. Состязание проходило у города Аптер (Бесперых) на Крите. Зевс выделил им остров Анфемоэссу.
Также определяли местонахождение их острова близ Сицилии и называли как таковое, или сицилийский мыс Пелор, или Капрею, или Сиренузские острова (близ Кампанского берега). Согласно Страбону, их помещают у мыса Пелориады, а другие — у Сиренусс.

В послегомеровских сказаниях сирены изображаются как девы чудной красоты, с очаровательным голосом. Звуками своих песен они усыпляют путников, а затем раздирают их на части и пожирают. Аргонавты лишь благодаря тому миновали гибели от сирен, что сопутствовавший им Орфей заглушил пение сирен своим пением и игрой на форминге (или лире). Один из аргонавтов Бут бросился на их зов в море, но был спасён Афродитой, поселившей его в Лилибее.

Первые сохранившиеся упоминания о сиренах имеются в "Одиссее". Они обитают между землёй Цирцеи и Сциллой на скалах острова, усеянных костями и высохшей кожей их жертв. Погубили многих людей, чьи кости белели на лугу. Сирены чарующими песнями заманивают плывущих мимо путников, которые, забыв всё на свете, подплывают к волшебному острову и погибают вместе с кораблями. Сам Одиссей избежал коварных сирен лишь благодаря предостережению Цирцеи: он залепил уши своих спутников воском, а самого себя велел привязать к мачте.
Сиренам было предсказано, что они погибнут, когда кто-либо из путников пройдёт мимо их острова, не поддавшись искушению. Поэтому, когда мимо них проплыл корабль Одиссея, они бросились в море и обратились в утёсы, либо сбросили перья и утопились. Впрочем, они также упоминаются в мифах про Аргонавтов, которые смогли проплыть мимо благодаря чарующей музыке Орфея.

Согласно Софоклу, они поведали ему закон Аида. Дионис назвал Софокла новой Сиреной.
В классической античности дикие хтонические сирены превращаются в сладкоголосых мудрых сирен, каждая из которых сидит на одной из восьми небесных сфер мирового веретена богини Ананке, создавая своим пением величавую гармонию космоса. Находятся в Аиде. Также они связаны с гармонией и Дельфами.
По истолкованию, они были гетерами и отличались игрой на музыкальных инструментах и сладостным голосом.
Сирен сближали с гарпиями и керами; они воспринимались даже как музы иного мира — их изображали на надгробных памятниках.
Им посвящены комедии Никофона и Феопомпа «Сирены».
В геральдике сирены редко бывают эмблемами в гербах, но чаще употребляются как щитодержатели.

Согласно описанию Гомера, сирен было две. Он рассказывает о них в двойственном числе, но имен не приводит. Позднее называли трёх сирен, имена которых были Пейсиноя, Аглаофа и Телксиепия. Одна из них играла на кифаре, другая пела, третья играла на флейте. Помимо музыки, сирены завораживали моряков своим взглядом.
В других мифах называются имена сирен Парфенопа, Лигея и Левкосия. В южноиталийском городе Сурренте (в Кампании) существовал храм сирен, а возле Неаполя (Парфенопы) показывали гробницу сирены Парфенопы.
Музу Сирену упоминал Алкман.

Список сирен:
    Аглаопа (Аглаофона/Аглаофема) («с искрящимся голосом»). Сирена. Дочь Ахелоя и Мельпомены.
    Ахелоиды. Прозвище сирен.
    Левкосия. Одна из сирен. Ее именем назван остров напротив мыса Сиренусс. Ее тело выброшено на берег у Посейдонии.
    Лигейя. Сирена, ее тело выброшено на берег у Терины в Бруттии.
    Молпа (Мольпа, «Пляска»). Согласно Гигину, одна из Сирен: дочь Ахелоя и Мельпомены.
    Парфенопа (Парфенопея). Сирена. Ее могилу показывали в Неаполе, который называли «постройка сирен».
    Писиноя (Пейсиноя). Сирена, дочь Ахелоя и Мельпомены.
    Фелксиопа (Телксиопа). «услаждающая взор». (или Фелксиноя/Телксиноя либо Фелксиепия). Сирена. Дочь Ахелоя и Мельпомены.

Но так ли это? Аль, например, долго хохотал, когда я показала ему эту статью в Вики. Напомню, что на Нокме его перс как раз был наполовину сиреной.
Ищу дальше, попросив Аля помочь...

История сирен в Средние Века принадлежит к одним из самых увлекательных страниц истории фантастических существ. За этот период времени они приобрели два новых широко распространённых облика и если первый, изображение сирены в виде крылатой змеи, ушёл в небытие с традицией бестиариев, где в основном это существо и упоминалось, то второй – представление её в виде до пояса женщины, а ниже — рыбы, настолько прижилось в Европе, что его следы видны в культуре и языках народов Европы до сих пор. Первое превращение выглядело скорее интересной переводческой интерпретацией, которую использовали затем средневековые популярные авторы и которая упоминалась в довольно узком круге литературы. Второе, отождествление и сближение образов сирены и русалки, стало поистине всенародным и теперь с позиции нынешнего века, история образа сирены-русалки в Средние Века становится необычайно запутанной и сложной.

Сирены и христианство
В Ветхом Завете сирены упоминаются семь раз. Но пусть читатель не пугается и не начинает лихорадочно соображать, откуда они там могли взяться – в еврейском тексте этих существ, конечно же, нет. Не найти их и в русском синодальном переводе Библии. Зато они есть в одной из самых известных переводческих работ Древнего Мира – в Септуагинте. Это перевод Ветхого Завета на греческий язык, осуществлённый иудеями египетской Александрии в III в. до н.э. Только в одном случае в тексте Септуагинты имеются ввиду классические сирены – в 4 книге Маккавеев, где данный случай хорошо объясним, так как книга была написана довольно поздно, притом на литературном греческом языке. В остальных же случаях переводчики употребляли «сирены», переводя еврейское ya’ănăh, в основном значившее «страус» и tannim, что значило «шакал» или «дикая собака». В латинском же переводе Библии, Вульгате, имя «сирены» встречается всего лишь один раз, в книге Исаии (13.22). Автор Вульгаты, Иероним Стридонский (340–420 гг.), перевёл еврейское thennim, что значило «шакал» или «дикая собака» как «сирены». Объясняя свой перевод, Иероним описал сирен как неких змей с крыльями. Довольно сложно объяснить, почему Иероним, несомненно, знакомый с мифом о сиренах, перевёл это слово таким образом.
Такое объяснение в дальнейшем породило представление о сиренах, как о крылатых змеях, о чём рассказано в отдельной статье.
Первая же интерпретация образа сирен в христианской духе существовала уже до Иеронима и находилась в «Физиологе», анонимном памятнике созданном приблизительно во II-III вв. н.э., скорее всего в египетской Александрии:
«Пророк Исая говорит: сирены и демоницы будут плясать в Вавилоне, и ежи и онокентавры поселятся в домах его. Физиолог исследовал природу каждого. Сирены, пишет он, это смертоносные создания, которые от головы и до пупка облик человечий имеют, а нижнюю часть до ног как у птиц. Они музыкальные мелодии и сладкозвучнейшие песни распевают и по причине их и приятного голоса, они, издалека услышанные мореплавателями, возбуждают их и к себе зовут, своей необыкновенной стройностью пения привлекают их слух, пленяют их разум и погружают их в сон. После того, как увидят их крепко спящими, тотчас устремляются к ним и терзают их плоть и так, убедительностью своего голоса несведущих и неразумных людей обманывают и умерщвляют. Так же и те обманываются, кто веселью торжественных шествий, театральных представлений и удовольствиям предаётся, то есть комедиями, трагедиями, а также различным музыкальными мелодиями прельщаются, и как бы живости разума лишаются и погружаются в глубокий сон и тут же становятся желанной добычей вражеской силы».
Хотя история о сиренах, рассказанная здесь и выглядит достаточно традиционной, в ней немало нового. То, что сирены сами убивают своих жертв, а также погружают людей в сон совершенно неизвестно античной литературе кроме сообщения Плиния, который приводит очень нетипичные сведения об этих существах со ссылкой на Динона Колофонского (IV в. до н.э.) писавшего о Персии и продолжавшего «Персику» Ктесия. Плиний хоть и считает этих существ вымышленными, однако, сообщает, что сирен много и живут они в Индии, зачаровывая людей своими песнями и затем разрывая их на части.
В аллегорическом смысле, история, рассказанная в «Физиологе», одна из самых прозрачных. Толкование сирен как дьявольских искушающих сил оказалось удачным и затем широко использовалось и разрабатывалось в христианской литературе. В сочинениях отцов церкви сирена стала синонимом дьявольского искушения, распутства и соблазнения. В связи с сиренами часто вспоминали и Одиссея, которому удалось уйти от них невредимым, причём в Средние Века считали, что это и стало причиной гибели сирен. Историю с аргонавтами и Орфеем в этой связи кажется не вспоминали. Одиссей стал со временем фигурой, которая олицетворяла мудрость и способность противостоять искушению. Амвросий Медиоланский (IV в.) развивал эту идею, сравнивая море с миром, Одиссея – с душой человеческой, а мачту, к которой он был привязан – с крестом, на котором был распят Иисус.

Интересную интерпретацию сирен мы встречаем у африканского автора Фульгенция (V в.), в котором сирены превращаются в чистый символ, символ плотской любви, которая лишает разума и которой противопоставляется Улисс, как воплощение стоической мудрости и хитроумия:
«Греки называют сирен “влекущими”, так как обольщение любви тремя способами к себе притягивает: либо песней, либо видом, либо привычкой. Ведь некоторых любят за привлекательный вид, с некоторыми сходятся по привычке. Спутники же Улисса проплыли мимо [сирен] с заткнутыми ушами, а сам он привязанным. Греки называют Улисса olonxenos, то есть «чужой всему», а так как мудрость всему на свете чужда, то Улисса называют хитроумнейшим. Они крылаты, потому что настроение влюблённых быстро меняется, ноги как у куриц, потому что страсть к наслаждению растрачивает всё, что есть и, наконец, сиренами их зовут греки, потому что «sirene» значит «влечь за собой».
Сирены, служащие аллегорией дьявольских сил, которые усыпляют бдительность человека и затем губят его душу широко проникли в средневековую литературу и прежде всего в бестиарии. Конечно, мы встречаем и вариации данной аллегории. Так, епископ Теобальд в начале XI в. сравнивал сирен с людьми, которые говорят одно, а делают другое, славя праведность на людях и греша втайне, а примерно через сто лет Филипп Танский в длинном и запутанном объяснении сравнивал сирен с богатствами мира и тем, как они влияют на людей. Практически всегда двойная природа этих существ служила поводом для рассуждений и о двойной природе того, что они обозначают. Пожалуй самая распространённая интерпретация сирен в Средние Века связывала их с женщинами и олицетворяли сирены грех страсти. В обществе, литература которого писалась в основном лицами дававшими обет девственности, особое отношение к женщинам неудивительно. И сирены особенно хорошо подходили для демонстрации опасностей страсти, прежде всего страсти половой, к женщине. Обычные атрибуты сирены, гребень и зеркало, считались символами проституток, хотя генетически они, возможно, восходят к атрибутам Венеры в античности. Сирена всегда изображалась и часто описывалась в христианском искусстве и литературе с распущенными волосами. Это также символ развращённости.
Однако в Раннее Средневековье мы встречаем и другое направление, которое стремится скорее не к символизации, а к рационализации образа сирен.

Практически единственным писателем классической античности, который описал сирен с привлекательной стороны, был Платон. В мифе об Эр, которым заканчивается диалог Сократа «О государстве», автор представляет небесную музыку как пение восьми сирен, по одной на орбите каждой из планет и еще одной на орбите неподвижных звезд.

Неизвестно точно, когда и в связи с чем сирены стали ассоциироваться с русалками, утратив свои крылья и покинув гнезда на скалистых островах, чтобы погрузиться в морские волны. Возможно, это произошло в средние века в связи с распространением бестиариев. В романских и некоторых других языках словом «сирена» и его родственными формами стали называть русалок, хотя употребление этого слова свидетельствует и о влиянии классического образа сирены.
В итальянской легенде «Жена сирены» сирены, которые спасают тонущую жену и заботятся о ней, любят петь морякам (эта особенность присуща и некоторым русалкам, а не только классическим сиренам); современный итальянский писатель Итало Кальвино, пересказывая эту историю, усилил эффект, сочинив слова их песни, которая как бы призывала моряков выпрыгивать за борт в море; сирена с рыбьим хвостом в «Лигее» Джузеппе Томази ди Лампедузы (в английском переводе «Профессор и русалка») имеет классическое имя; у «маленькой сирены» Элеоноры из книги Жана де Брунхоффа «Каникулы Зефира» также рыбий хвост, она добродушна и отнюдь не соблазнительница и у нее нет склонности к музицированию.
В «Книге воображаемых существ» аргентинские писатели Хорхе Луис Борхес и Маргарита Гуереро в главе о сиренах отмечают, что разница между русалкой и сиреной состоит в наличии или отсутствии хвоста, но это различие на практике не всегда наблюдается. Русалка в одноименной поэме Альфреда Теннисона (XIX век) имеет «серебряные ступни»; сирена, изображенная на титульной иллюстрации к роману Уильяма Теккерея «Пенденнис», которая побуждает Пена уйти от его возлюбленной Лауры, имеет хвост.
Изображаемые с ногами или с хвостом, сирены были не столь популярны в литературе, как русалки. Под влиянием легенд об Одиссее и Ясоне сирены поначалу символизировали страх мужчины перед женской сексуальностью, что не идет ни в какое сравнение с разнообразием сюжетов и ассоциаций, которые мы находим в произведениях о русалках. Тем не менее сирены тоже оставили свой след в литературе и искусстве.
В трех самых знаменитых произведениях литературы сирены являются среди множества других необычных существ. Данте в «Чистилище» видит во сне сирену - уродливую женщину, поющую о своей страсти к Улиссу, и по мере того как льется ее песня, она преображается в красавицу.
Гёте - один из немногих писателей, изобразивших сирену с туловищем птицы, он поместил ее в толпу монстров и младших божеств из греческой мифологии в классической сцене вальпургиевой ночи во второй части «Фауста». Эта сцена является параллелью «романтической» вальпургиевой ночи фаустовского времени в первой части трагедии. Сирены из вальпургиевой ночи в весьма несвойственной для них манере символизируют здоровую чувственность.
Хотя Сфинкс обвиняет их в том, что они принуждали мужчин к занятию любовью с тем, чтобы потом растерзать их когтями, в конце сцены сирены приводят всех действующих лиц с победной песнью к Эросу, создателю и правителю всего сущего. В «Улиссе» ирландского писателя Джеймса Джойса (1882—1941), одиссее героя романа Леопольда Блума в современном Дублине, сирены — две барменши, подающие золотое пиво, в баре как бы слышится пение сирен.
Сирены также выступают действующими лицами в литературных переложениях легенды о Ясоне, например, в поэме Уильяма Морриса «Жизнь и смерть Ясона» (XIX век) или современном романе Роберта Грейвса «Геркулес. Мой спутник в плаванье». В версии Грейвса сирены — люди, жрицы матери богини. Однако в поэме «Улисс» Грейвс изображает сирен как символ страха Улисса перед женщинами и одновременно страстного желания.
Многие писатели использовали понятие «сирена» не в буквальном смысле, не имея в виду сверхъестественных существ, а метафорически, описывая какую либо соблазнительную особу. Эта метафора очень популярна. Один из самых ярких примеров — Лигея в одноименном рассказе Эдгара По, которая носит имя сирены и красота которой приводит в гибели рассказчика. С сиреной же сравнивается голодный человек, который неумеренно нахваливает обед и отрывает своих коллег от работы в рассказе Чехова «Сирена».
В некоторых произведениях сирены появляются среди множества других фантастических существ. Вот два современных примера: «Источник магии» Пиэрса Энтони и «Колдовская песня» Элизабет Скарборо — это две легкие комедии, где среди других действующих лиц фигурируют сирены.
Сирены редко используются в качестве кинематографических и сценических персонажей. «Справочник фантастических фильмов», составленный Уолтом Ли, насчитывает всего 10 фильмов, в названиях которых упоминаются сирены, причем половина фильмов — на языках, в которых не существует различия между сиренами и русалками. Любопытное метафорическое значение сирен мы встречаем в «Песне сирены» (1911 год) с участием Теды Бара в роли певицы, которую проклял отец и вследствие этого потерявшей голос. Как правило, сирены появляются в большинстве киноверсий легенд о Ясоне и Одиссее.
В музыкальных произведениях сирены фигурируют реже русалок. Наиболее известное из них ноктюрн Дебюсси «Сирены». Укажем и некоторые другие музыкальные сочинения, посвященные сиренам: опера «Сирена» Даниэля Обера, симфония «Сирены» Рейнгольда Глиэра, симфоническая поэма «Песня сирены» Димса Тейлора.
В живописи и графике художники иногда изображают женщин в виде сирен с человеческими ногами. На полотне «Сирены» Джона Уильямса Уотерхауса у женщины чешуйчатые от икр ноги, она смотрит на тонущего мужчину. На его же картине «Русалка» у женщины рыбий хвост и она изображена в одиночестве. Дэ ниэл Маклайз, иллюстрировавший книгу английского поэта романтика Томаса Мура «Происхождение арфы», нарисовал сирену с ногами, она оплакивает потерянную любовь; ту же сирену мы видим на его гравюре, однако у нее уже имеется хвост.
Художники, чей родной язык не знает различия в обозначении русалок и сирен, тех и других чаще изображают с хвостами. Это можно видеть, например, на картине Поля Делво «Сирены при полной луне». Крайне редко в изобразительном искусстве встречаются сирены с классическим птичьим подобием; один из немногих таких примеров — картина Арманда Пойнта «Сирена». Сирены в наше время по прежнему не слишком популярны.

Русалкам приписывается большая часть фантастических функций, а их предшественницам сиренам оставлена роль метафорическая. Вдобавок к символическому значению красоты и прекрасного голоса они иногда дают свое имя гораздо менее музыкальным сиренам, которые предупреждают о нападении, или животным отряда сирен — ламантинам, дюгоням, морским коровам (вымерший вид), которых издалека иногда принимали за русалок.
Римский писатель Светоний в сочинении «О жизни двенадцати Цезарей» считает императора Тиберия глупым из за его страстного интереса к мифологии. Тиберий, например, ставил своих собеседников в тупик вопросами о том, что поют сирены. Хронист Томас Браун в произведении «Гидриотафия, или Похоронная урна» замечает: «Какую песню поют сирены или под каким именем является Ахиллес среди женщин — эти загадки никто не в состоянии разгадать».

*ищу дальше под ехидные ухмылки Аля*

Русалку обычно изображают в виде девушки с рыбьим хвостом; однако у нее может быть и пара ног, и пара хвостов, которые, в свою очередь, могут быть не только рыбьими, но и дельфиньими или змеиными. Она поет чудесные песни, а нередко еще и играет на арфе. Помимо русалок известны также и "русалы" иногда такие же романтичные, иногда вспыльчивые и гневные. Русалки любят греться на солнце на прибрежном песке или на скалах, расчесывая гребнями свои длинные волосы. Они живут не только в море, но и в озерах, реках и даже колодцах. В России в омутах.

В культуре практически всех народов известны легенды о духах вод, часто эти духи - поющие женщины, олицетворяющие красоту вида и звука воды. Русалки капризны, своенравны и могущественны, как и реки, в которых они обитают. Они могут сотворить добро, но могут и навредить.
Древнейшее из известных морских божеств вавилонский бог Эа (или Оанн, как его именовали в греческих текстах). Он вышел из Эритрейского моря и научил людей наукам и искусству. На барельефе VIII века до н. э., выставленном в Лувре, Оанн изображен в виде человека с рыбьим хвостом. На Ближнем Востоке в древности почитали русалку богиню луны, которую сирийцы называли Атаргат, а филистимляне Дерсето.
В индийской мифологии хранителями вод были небесные нимфы апсары, игравшие на лютнях, в Китае и Японии драконы и их жены. В греческих и римских мифах фигурирует множество водных божеств и существ: бог морей Посейдон (Нептун), его сын Тритон, морские нимфы нереиды дочери Нерея, бога спокойного моря, речные наяды (нимфы) и, наконец, океаниды, дочери бога водной стихии Океана. Тритона обычно изображали с рыбьим хвостом, остальные водные духи часто выглядели, как обычные люди.
В Британии и Ирландии слагали легенды о морских девах, которые сбрасывают рыбий хвост перед тем, как выйти на сушу. В Скандинавии и Германии водные существа разделялись на морских и речных. Во Франции, Италии, Португалии и Испании их называли сиренами, хотя в греческих мифах сирены были птицами с женскими лицами. Героиня французских легенд Мелузина, женщина змея, иногда изображалась и как русалка с двумя хвостами. В русских сказках духи вод русалки, которые топят купальщиков, и плутоватые водяные. В африканских преданиях это водные женщины и ведьмы. В легендах североамериканских индейцев говорится о двухвостых морских божествах и девах рыбах.

Культ поклонения древним божествам вод остался в прошлом, но вера в русалок, мудрых и могущественных водных существ, продолжает жить. Возможно, первые мифы о русалках возникли из рассказов об утопленниках и человеческих жертвах, принесенных водным божествам.
К примеру, Сабрина, незаконнорожденная дочь короля Локрина, была сброшена мачехой в реку, которую с тех пор называют Северн, и стала речной богиней покровительницей невинных девушек. Подобное превращение с менее приятными последствиями произошло со служанкой Пег О'Нелл, которая провалилась под лед, набирая воду в реке, и теперь каждые семь лет топит пловцов в реке Риббл. Впрочем, русалки нередко совершают и добрые дела: предупреждают о приближающейся буре, исполняют желания, поднимают со дна сокровища, учат наукам. В валлийской легенде нимфа озера Ллин и Фан Фах вышла замуж за смертного и, родив ему сына, исчезла. Затем появились три мудреца и научили ее сына всему, что сами знали.

Согласно легендам, русалку можно заставить выполнить любое желание, если отнять у нее какой нибудь из предметов туалета. Браки с русалками обычно недолговечны. Заключение такого брака всегда связано с каким либо условием, и, когда условие нарушается, русалка исчезает. Русалки нередко забирают смертных в подводное царство. Слепой Морис Коннор, лучший волынщик в Мюнстере, последовал за русалкой в море. Согласно преданию, его пение до сих пор слышно из под воды.

Персонажами ранних бестиариев были не русалки, а сирены. Однако после того, как сирены и русалки смешались в сознании народов, то же произошло и в бестиариях. В бестиарии Уайта (XII век) русалки описаны как полулюди полурыбы, но иллюстрация изображает девушку с крыльями на талии, птичьими лапами и рыбьим хвостом. В "Божественном бестиарии" XIII века Гийома Леклерка говорится о том, что нижняя часть русалки птичья или рыбья.
В 1811 году увидела свет поэма барона ле Лямотт Фуке "Ундина", по которой вскоре была написана опера. В ней говорится о женитьбе речной нимфы Ундины и смертного человека: Ундина могла бы обрести человеческую душу и чувственное сердце, но муж изменяет ей, и она возвращается в реку.
Имя "ундина" (от латинского "унда" "вода") впервые использовал швейцарский врач и алхимик Парацельс (XVI век) основоположник "систематической мифологии", соединившей образы мифологических существ с греческим учением о четырех составляющих мира: земле, воздухе, огне и воде. Ундина стала символом воды. Русалки и люди не обретают счастья вместе.

*в тихой ярости - о СИРЕНАХ вроде Аля нет ни слова!*

Среди научных источников следует отметить описания нереид и тритонов, сделанные Плинием со слов очевидцев. Судя по всему, существа, описанные Плинием, – морские коровы и котики.
В исландских хрониках XII века запечатлено свидетельство о полуженщине полурыбе, которую видели у берегов Гренландии. У нее было ужасное лицо, широкий рот и два подбородка. Рафаэль Холиншед сообщает о том, что во времена английского короля Генриха II рыбаки поймали человека рыбу, который отказывался говорить и питался как сырой, так и вареной рыбой. Через два месяца он убежал в море. В 1403 году, как гласит легенда, после шторма в Западной Фрисландии нашли русалку, запутавшуюся в водорослях. Ее одели и кормили обычной пищей. Она научилась прясть и кланяться перед распятием, но так и не заговорила. Она часто предпринимала безуспешные попытки к бегству обратно в море и умерла через четырнадцать лет.
Моряки с корабля Генри Гудзона утверждали, что видели русалку в 1608 году во время поисков северного пути в Индию: «Ее спина и грудь были женскими… ее кожа была очень белой… у нее были длинные черные волосы и хвост, как у дельфина». 8 сентября 1809 года в английской «Таймс» появилась заметка школьного учителя Уильяма Мунро, который писал о том, что во время одной из своих прогулок по побережью он увидел сидящую на труднодоступной скале, вблизи которой воды были особенно опасны для плавания, обнаженную женщину с полным лицом, румяными щеками и голубыми глазами, причесывающую волосы. Спустя несколько минут она нырнула в воду и уплыла.

*намучавшись, вспомнила про книги Светланы Зиминой. нашла отрывки о сиренах*

Она вынырнула из темноты внезапно, у самых ступеней. И первое, что понял мальчик, это то, что стоит у самой воды; темной воды, в которую уходили ступеньки лестницы. И лишь потом, он обратил внимание на НЕЁ.
Белая-белая кожа, которая почти светиться в темноте, и неестественно синие глаза без белка и зрачка, два провала в бездну, которые казались огромными на узком почти треугольном лице. Иссиня-черные волосы змеями скользили вокруг лица, обнимали обнаженные плечи, струились по груди, и почти растворялись в темной воде. Алые губы, влажные от воды и такие яркие… Тонкие, почти худые пальцы, опирающиеся на поверхность ступеней лестницы, оканчивались, неожиданно зловещими на вид, когтями черного цвета.
— Кровь? — прошептал Максимилиан, чувствуя, как колотится сердце.
Эта странная, почти пугающая красота завораживала его. Не бес, не демон. Это он знал точно. Видел. Чувствовал.
Женщина подтянула из воды свое тело на ступень выше… Дрогнули холмики грудей. И он увидел, что с середины бедер, женщина покрыта блестящей черной кожей. Всплеск. Длинный хищный, акульих очертаний хвост.
— Сирена, — мальчик почувствовал головокружение. Он знал об этих существах. Теперь он знал, что за музыку-песню слышал, которая и привела его суда, словно, завороженного.
— Не бойся, Maksimiliano, — шепнула она, — Я не причиню тебе вреда. Никогда. Ведь ты моя плоть и кровь. Я — Исириа…
— Ты, — Максимилиан медленно опустился на ступени, смотря в сапфировые провалы глаз. Он уже понимал. Такой яркий и глубокий цвет… как у его собственных глаз.
— Я — Исириа, — повторила она, — Та, что выносила тебя и родила… - Она провела рукой по воде: — Сирену можно заставить родить, подчинив магии. Но только один раз. И с условием, что до этого она не имела детей… ОН поймал меня. Заколдовал. И я родила ЕМУ тебя… Но мы как сладкий яд. Больше ОН не может влиять на меня своей магией, но может удерживать здесь.
— Я не понимаю, — мальчика ощутимо трясло.
— Иди ко мне, — она протянула руки, — Иди ко мне, мое дитя.
И мальчик подчинился. Он почти сполз по ступеням вниз, в её объятия, так как не нашел в себе сил подняться на дрожащих ногах.
Объятия сирены были теплыми, Он не чувствовал воды, пропитавшей её тело.
— У тебя длинные волосы, — тихо шепнула она ему на ухо. — Они ведь не подчиняются ножу?
Он только кивнул.
— Я знаю, что некоторые семьи вашего мира начали вырождаться. Демонессы или не могут рожать, или не хотят, чтобы не испортить цвет лица. Они нашли другой выход. Свежая кровь и новые возможности. Но опускаться до низших не желали. Ваши мужчины и женщины начали искать в других местах. Лорд Звезд нашел меня… Но потом не отпустил и не убил, а заточил здесь. Я для него — сладкий яд. Раз, обладав сиреной, жаждешь иметь её всегда. Но я не Пою в заключении, а то что Пою, не для его ушей…
— Почему здесь так темно? — Максимилиан уже перестал дрожать внимательно слушая.
— О, это уже та, что пыталась заметить тебе меня, — в голосе сирены послышалась насмешка и жажда крови, — Демонесса, не способная родить, так как иначе лишиться своей красоты. Ей непереносим мой вид.
— Она ревнует к отцу?
— Нет, мой мальчик, она ревнует к красоте.
Мальчик напряженно обдумывал, а потом его глаза вспыхнули:
— Так вот почему она так ненавидит меня!
— Я слышала твою боль и ярость, — Исириа сжала его в объятиях — И начала Звать. Пришло время дать тебе все, что должен знать сын сирены. Что так и не смог получить твой отец. Главное успеть…
Максимилиан поднял на неё глаза:
— Исириа… — он, словно пробовал имя на вкус. Она улыбнулась ему:
— Ты умеешь плавать, сын мой?
— Меня не подпускали к воде.
— Понимаю, — она крепче сжала объятия и внезапным рывком они оказались в воде. Темной и теплой. Крик мальчика утонул в глубине, а потом вернулся влагой и возможность дышать. Он недоверчиво открыл глаза. Она парила в воде рядом с ним и смеялась:
— Смотри, мой сын, как глупа женщина, что заточила меня во тьме. Я покажу тебе, как видит и живет настоящая сирена!
Её волосы развевались в воде, смешиваясь с темными потоками, но не было темноты. Максимилиан видел, как сияет вода, прозрачная, словно небо, где мерцают звезды. Она протянула ему руку. И он не колеблясь вложил свою ладонь в её. Кровь в его жилах пела.
Он уходил вверх по лестнице, чувствуя её взгляд. Взгляд своей матери. Он собирался возвращаться сюда и молчать там. Теперь у него было два мира. И чтобы выжить в одном, он собирался взять все, что можно от другого. Вслед ему неслась тихая мелодия без слов.
...
Мгновение, и странное создание прижалось к Яну, обнимая его руками за шею и целуя. Ян почувствовал, как по телу прошлось что-то, напоминающее ток. Он плыл, растворяясь в ощущениях. Где-то на затворках сознания, он понимал, что сейчас Макс себя не контролирует; сила сирен выходила из под контроля.
- … Лиано, не переходи границы… - сквозь пелену ощущений чистый голос сирены казался слабым, еле слышным, но Макс подчинился, отстраняясь.
Ян медленно отходил, стеклянными, практически невидящими глазами смотря то на довольного Макса, то на напряжённую Кирину. Для того, чтобы прийти в себя, потребовалось чуть больше минуты, но полностью очнуться Макс ему давать не собирался. На его губах заиграла довольная улыбка. Рука с длинными когтями коснулась ворота рубашки Януса и медленно двинулась ниже вдоль торса, прячась под водой и замерев на бёдрах.
...
- Я думал, у вас взаимный иммунитет.
- Так и есть, – Макс на мгновение прервал поцелуй, повернул голову ко мне.
И улыбнулся. Причем так улыбнулся, что меня вкинуло в комнату быстрее, чем я успел что-либо сообразить.
- Иди к нам.
Я замотал головой.
- Чего ты боишься? – Макс почти мурлыкал.
Я готов был поклясться, что он не пользовался Голосом, однако теперь я понимал все те легенды о тех, кто идет на голос сирены, ничего вокруг не видя.
...
— Невежественная дура, — скука. — Я не состарюсь. Когда придет время умирать, я растворюсь волной и пеной, но старухой не стану. Время ведет отчет для меня по-другому.
...
— Ты мертва.
— Я — дитя океана, воды и бездны. Я мертва и не мертва. Просто мне надо было дождаться тебя. Ты вырос и обрел свой путь.
— Я сделал свой выбор.
— Хорошо. — Она изогнулась — Ты действительно моя плоть и кровь.
Шершавая акулья кожа её хвоста царапнула его кожу.
...
Высокий, гибкий, хищно-подтянутый, в темно-серой форме офицера Империи. Роскошная грива волос струилась вокруг лица и по плечам, опускаясь ниже лопаток. Из-под челки сверкали такие знакомые синие глаза. Красивые, почти порочные губы. В каждом движении чувствовалась экономность и одновременно ленца огромной кошки.
...
Полуинкуб поднял глаза, когда Макс появился в проеме дверей его гостиной залы. Демон медленно отложил книгу, которую читал и поднялся из кресла. Он стоял и смотрел на теперь уже Повелителя Звезд. В глазах Максимилиана плавали созвездия, и где-то на дне расцветали сверхновые вперемежку с водоворотами черных дыр. Сейчас его глаза не были сапфировыми. Они напоминали два иголочный прокола в глубину космоса.
...
Хилар краем глаза уловил плеснувший острый плавник где-то у его плеча, но все было уже не важно. Важно было дозваться до Максимилиана. До его Песни. Ведь если у инкуба есть Серенада, то у любой сирены есть своя Песня, которая сможет частично восполнить потерю Повелителя Звезд. И если нужно вырвать её из глубин сердца полусирены, то он это сделает.
Холодные почти ледяные губы коснулись сухих и горячих. И в снежную бурю взглянули звезды, плавающие в ночном океане.
Хилар вытягивал дыхание Макса, и шепот Серенады вливался в горло сирены, заполняя его тело. Чужая музыка и мелодия заполняла тело, захватывала… и звезды всколыхнула темная тень, акульим плавником разрезая гладь воды.
Почти сталью в плечи Повелителя Хаоса впились жесткие пальцы, отталкивая. Но легче было сдвинуть скалу, чем этот айсберг.
...
Темная бездна океана, взглянула в расширившиеся призрачные глаза. И акулья улыбка появилась на губах, склонившегося Максимилиана. Каштановый темный цвет его волос стал намного темнее, словно завесой они отгородили их от остального пространства.
— Инкууууб, — мягкий, глубокий голос. Чужой голос. — Скажи мне свое имя, инкуууб…
— Не дождешься, — почти счастливо улыбнулся тот и, подняв руку, коснулся скулы сирены.
— Аххх, — выдохнул тот, кого когда-то звали Максом. — Хочешь услышать мою Песню, инкууууб?
— Очень, — признался Хилар.
— Ты подарим мне красивую Серенаду… — задумчивые интонации.
— Она от моего отца…
— О… — он чуть отстранился и уселся на коленях, распластавшегося на ковре инкуба. Только теперь, Повелитель Хаоса смог разглядеть, что изменилось все тело демона.
Красивый обнаженный гладкий торс, сильные руки, от локтей которых опускалась тонкая полупрозрачная вязь плавников, а с середины бедер шероховатая черная акулья кожа длинного гибкого хвоста.
— Тогда я подарю тебе Песню моей матери, — сирена откинул длинные пряди волос за спину, прикрыл глаза и… океан выплеснул на Хилара из своей холодной темной глубины созвездия…
...
- Удержать сирену…
- Не под силу никому, Хилар. Морская вода не замерзает, поймать сирену в ледяные оковы не дано никому, будь ты хоть трижды Повелитель Севера.
...
- Как соблазнить сирену?
- Спой с ним, - без промедления отозвался Первый Лорд.
- А ты с ним пел? – я сегодня ставил рекорд по бестактным вопросам.
- Один раз, - Повелитель Севера всегда понимал намеки. - Потом нам было чем заняться и без пения. Ревнуешь?
- Ничуть.
Ревную? Я? Макса? К Хилару? С чего бы мне это делать? Я рассмеялся, представив, как я пытаюсь ревновать воду, утекающую меж пальцев.
- Похоже, этот отказ совсем лишил тебя способности соображать, Ян, – Каина смотрела насмешливо. – Бей Макса его же оружием.
- Прости, впасть в транс и начать очаровывать всех вокруг я не смогу.
- А кто тебя просит это делать? Примени свои силы так же, как это делает он.
...
- Почему ты меня оттолкнул днем?
Глупо спрашивать такое во сне – он же все равно не помнит того, что происходит с ним в бодрствующем состоянии. Но вопрос слетел с губ сам собой.
- Потому что я ждал, пока ты придешь сам, а не на Голос.
Я открыл глаза, наталкиваясь взглядом на нежную усмешку в глубине сапфирового взора. Что? Он мне сейчас ответил?
- Как плохо работает ваша разведка, лорд Янус, - прошептал Макс, склонившись к моему уху и аккуратно куснув мочку. – Даже не удосужились выяснить, а не иммунен ли я, случаем, к некоторым уровням снов. ...Во сны сирен и инкубов нужно лазать крайне аккуратно, Ян. Наши песни – часть Иллюзий, мы способны сами создавать их. И когда наши силы столкнутся – нас выбросит прочь, за грани всех Снов. Так что не меняй больше мои сны. ...Сирены не отцепляются от своих любимых жертв, Ян. Посмотри мне в глаза, Повелитель Снов, посмотри в глаза сирены, - Голос стал напевно-ласковым, затягивая меня в водоворот. – Посмотри и забудь, что ты видел в них когда-то слезы прощания.
- Не плачь, - успел попросить я, прежде чем нырнуть в то самое ласковое море, слизнувшее воспоминание о том, как я сам попался в свою ловушку.
...
Макс, я наполовину инкуб, как ты наполовину сирена. Это смертные и демоны могут ошибаться. А, имея в жилах кровь существ, которые живут страстью, уж нам ли не знать, где похоть, а где чувство.
...
Тишина опустилась на них, словно мягкое покрывало.
Каина широко распахнула глаза, когда в эту тишину ворвался низкий тягучий голос.
Он обволакивал, он звал, он заглядывал в душу, он… это не было песней, это была мелодия без слов. Мелодия, которую никто не мог бы сотворить одним лишь голосом, но это было. Синие сапфировые глаза Лорда Звезд превратились в волны, и глубина океанов смешалась с небом. Песок, ветер вплелись бурей, а где-то в эпицентре зажегся огонь. Леди Огня и Ветра чуть качнулась в такт мелодии, и сильные руки обхватили её плечи. Она оглянулась… и вьюга вплела в мелодию свою ноту, придав этому бушующему мраку колкость и… свет.
...
— В моем замке есть купальни, — задумчиво отозвался она. — Там очень красиво… Ты, кстати, знал, что клан Воды корнями уходит к расе русалок?
— Ничего удивительного, — пожал плечами её собеседник. — Это объясняет их поверхностное понимание предметов и довольно легкомысленное поведение, а так же бессмысленную жестокость.
— Разве сирены не жестоки так же?
— Не совсем, — васильковый взгляд потемнел от странного возбуждения, — Есть жестокость, и есть жестокость. Когда в ней есть красота, это оправдывает все. Русалки эту красоту не видят. Их жестокость бессмысленна.

- Это и есть ваш друг, капитан?
Дрожь пришла изнутри, такая сладкая, что стало больно. Этот голос, такой глубокий и завораживающий. Его сила... Я поднял глаза и утонул в морской волне её взгляда, соперничающего по глубине с самим морем, где затаилось что-то таинственное и... смертельно опасное. Темные волосы каскадом обрамляли её невероятно красивое лицо, совершенное... Кожа напоминала холодный белый мрамор, а главное я впитывал её голос и чувствовал, что схожу с ума. Он завораживал. Затягивал, обещал...
Я повернул голову и тихо спросил у Сигана:
- Кто это?
...
Её глаза, казалось, смотрели ему в душу. И внезапно леди Силико вскинула голову, словно на что-то решившись:
- Капитан, болезнь вашего друга сильно расстроила вас, могу ли я помочь вам?
- Леди? - удивленно взглянул он на неё.
Лиган мрачно улыбнулся. То, что он тоже умрет, его мало трогало, чувство мести будет удовлетворено.
- Я хочу спеть для вас, капитан.
- Спеть? - он удивился ещё больше, ещё ни о чем не подозревая. Сиган хотел было сказать что-то, но она не дала ему. С её губ сорвался первый звук, и все замерло вокруг. На корабль пришла другая реальность, состоящая лишь из одной песни, слов которой не понимал никто, но в этом и не было необходимости. Она обещала и манила тем, о чем каждый мечтал в своих самых сокровенных мечтах...
Эта песня, которую пела женщина, казалось, на самом деле пела душа слушающего. И Сиган понял.
- Сирена, - вывели беззвучно его непослушные губы.
Сирена пришла, чтобы погубить его команду и его корабль. Он почувствовал, как к его лбу прикоснулась прохладная рука, и наваждение рассыпалось искрами. Лейла позаботилась о своем жреце.
Пират огляделся. Песня продолжала очаровывать, но его уже не трогали её посулы, он был жрецом Лейла и сам мог воплотись в жизнь свои мечты, и одарить страстью других. Он словно стал равен сирене, самому опасному существу морей.
Рядом раздался шорох. Сиган повернул голову и замер. Его любимый корабль был захвачен. Захвачен сиренами, пришедшими на зов своей сестры. Прекрасные и смертоносные...
Корабль, захваченный сиренами, уже никто и никогда не видел.
...
- Ты подаришь мне капитана, сестра? - завораживающий голос прозвучал над ухом Сигана. Изящная рука, украшенная длинными ногтями, больше похожими на когти, провела по линии его подбородка.
Силико улыбнулась, демонстрируя острые клыки. Её морские глаза теперь выдавали её, наполнившись бездной моря, где потерялись и зрачок и белок.
- Конечно, сестра, у меня есть другая добыча.
- Собираетесь, развлечься с моей командой? - поднял глаза Сиган.
Глаза захватчиков в удивлении обратились на него.
- Устоял? - поразилась Силико, - Но как?!
- Ни одни лишь сирены обладают властью над страстью, наслаждением и смертью, - покачал головой пират, медленно шагнув вперед. - Ты собираешься уничтожить мой корабль с моей командой, но они ещё не выполнили то, что должно.

картинки: кто во что горазд, да...